Салфетки на память: Идеология она повюду. Камертон Сергея Ваганова
Лилия Ананич, недавно назначенная министром информации, вновь удивила общественность глубиной мысли. Идеология — наша повседневная жизнь, она повсюду…
В последний раз я столкнулся с Идеологией в туалете. После многочасового выстаивания на польско-белорусской границе — лицо освежить, глаза протереть…
Надо отметить, что туалет тот на первой от границы отечественной бензозаправке по оснащенности соответствующими удобствами был не хуже литовских и польских, то есть европейских. Что правда, не блистал чистотой. А что у нас где блестит? Может, во Дворце независимости. Но я там не был. И о Идеологии, которая там царит, могу догадываться и судить по другим признакам…
Идеология, с которой я столкнулся в том долгожданном туалете, нагло демонстрировала свою независимость от необходимости иметь хотя бы элементарную салфетку, чтобы вытереть руки и лицо. Как ни искал я ее в месте для больших нужд, как ни тыкался в устройство с бумажными полотенцами… С мокрым лицом, сняв очки и держась за стены, я осторожно, чтобы не споткнуться, пошел искать кого-нибудь, кто призвал бы Идеологию к порядку…
Должен признаться, что иметь дело с Идеологией для меня не то что бы внове. Напротив, за всю трудовую журналистскую жизнь стало просто-таки обыденностью. Что ни день обязательно сталкивался с этой наглой дамой. «Она повсюду»…
«Записывайте, записывайте!», — настоятельно советовал Алесь Адамович, когда я рассказывал ему, с какими жалобами обращаются в корпункт «Труда» люди. К сожалению, я не последовал тому совету. Однако память сохранила очередь в длинном коридоре — словно в мавзолей…
Первым в той многолетней, с 1976 года, очереди был пожилой деревенский мужик откуда-то из-под Гродно. С грохотом поставил на стол деревянный, больше походящий на сундук, чемодан, открыл его дрожащими пальцами и ткнул почти под нос какие-то пожелтевшие от времени бумаги: «Вот, вот, смотрите…» Бумаги свидетельствовали, что дед мужика еще до Первой мировой имел сколько-то там гектаров земли… «Помогите, чтобы вернули! — решительно потребовал мужик. — И чтобы хутор не сносили!» Перед глазами задрожала еще одна стопка каких-то желто-красных бумаг. Это были грамоты от колхоза, от всяких там райкомов за ударный труд — с изображениями Сталина с Лениным, Сталина, Ленина, гербов с колосьями… Ко всему добавились свидетельства об отцовской медали «За отвагу» и его преждевременной смерти от ран…
Нужно ли объяснять, что помочь бедняге я так и не сумел, хотя куда-то звонил, писал, с кем-то ругался… Но на тот момент Идеология взяла верх.
Со временем я научился ее обходить, хитрить, даже обращать на пользу обиженным.
Однажды явилась целая делегация рабочих завода имени Октябрьской революции.
На 60-ю годовщину той самой революции их одели в белые кожушки: в праздничной колонне рабочие должны были изобразить партизан. Не сказать, чтобы они очень обрадовались. Но Идеология не дремала — пообещала оставить кожухи «партизанам» для собственных нужд. Разумеется, бесплатно. Что это значило тогда, объяснять не приходится, разве что — нынешней молодежи. В итоге, начальство забрало те дефицитные дубленки себе. Идеология не помешала. Скрылась куда-то в закоулки начальственных кабинетов, пока не свершилось публичное разоблачение. И в конце концов вылезла в вышестоящем — да, да, не по-партийному обманывать рабочий класс. Вот такой была тогда «четвертая власть»!
Следующий, кого память выхватывает из той очереди, — скромный инженер Михаил Гольдман.
Вот уж кого действительно раздавила Идеология! Без всяких на то оснований, если не считать независимость от начальственной мысли, уволила с работы на шестом десятке жизни. Несмотря на то, что фронтовик, на боевые награды. Известно, в каком обличье душила Михаила Ароновича Гольдмана та Идеология. Он в один суд — она за ним, в другой — и она туда же… Вплоть до Генерального прокурора СССР! Повсюду…
И в то же время повсюду пела «…не спится только ветерану…», «помнит Вена, помнят Альпы и Дунай…»
Ну, что было делать с Михаилом Ароновичем? Как помочь? Оставалось только бить в колокола, к которым он сам не считал возможным прикасаться. Да прижать Идеологию в угол: «Поёшь, змеюка?!
А ты знаешь, кто написал те песни?.. Лученок?.. Да, Лученок. А слова?.. Ясень?.. Да, Ясень. Он же Михаил Гольдман, скромный инженер, которого ты уволила с работы и давишь нищетой…
Не веришь? Говоришь, гонорары? Я сам не верил, пока не узнал о тех ничтожных крохах, и кто он такой…»
Михаил Аронович Гольдман умер 10 мая 2006 года, на другой день после 60-летия Победы над фашизмом. Под звуки «Майского вальса», слова которого написал Михаил Ясень.
А Идеология, пусть себе сменила, прихорошила обличье, она повсюду.
…С мокрым лицом, сняв очки, в сумерках я чуть доплелся до заправщицы…
Через минуту она уже просовывала в окошко целую стопку бумажных салфеток.
«Зачем мне столько?» — «Берите, берите… А то всё тянут и тянут, тянут и тянут…»
