Почему Франтишек Богушевич назвался Бурачком?
Девять лет нет с нами Владимира Содаля — литературоведа, языковеда, многолетнего ведущего когда-то популярной телепередачи «Роднае слова», вспоминает в фейсбуке Михаил Скобла.
Так светло вспоминаются встречи с ним, которые Владимир Ильич любил назначать «на сваім гародзе» — в Национальной библиотеке.
Сначала я думал, что огород употреблялся как метафора, как образ возделанного поля, с которого тщательный хозяин всегда ждет богатых урожаев.
Но оказалось, что тыквенноподобная высотка библиотеки действительно выросла на бывшем огороде Владимира Содаля, и там, где сегодня в укромных читальнях шелестят книжные страницы, почтенный Владимир Ильич, чей дом возвышается через дорогу, сажал в свое время помидоры и огурцы.
Он этим фактом как будто немножко и гордился. А и по правде, не каждому удается на собственных сотках вырастить такой необычный «урожай». Подписывая мне книгу «Жупранская страница», автор даже срифмовал: «Как я рад, как я рад сегодня и вовек, что иду в библиотеку, как на свои гряды».
Но встречаться с Владимиром Содалем было интересно в любом месте. Например, в редакции журнала «Роднае слова», где я работал заместителем главного редактора и куда Владимир Ильич приносил свои статьи о Франтишке Богушевиче, Винценте Дунине-Марцинкевиче, Янке Купале, Зоське Верас, Ядвигине Ш. Большие, подробные, они обычно печатались с продолжением.
В общем, если бы пришлось одним словом определить суть Содаля-исследователя, то словом этим мне видится подробность. Он был чрезвычайно подробный, в исследованной теме его интересовало все.
Когда Владимир Ильич писал о Богушевиче, то наводил свое исследовательское увеличительное стекло на всех членов его семьи, друзей, знакомых, коллег по работе, соседей… Он должен был своими руками ощупать каждый камень в фундаментах богушевичских усадеб. Он должен был знать все легенды и былицы из всех амбарско-кушлянско-жупранских окрестностей. Он должен был записать те песни, которые мог слышать автор «Дудки белорусской».
А еще у Владимира Содаля был феноменальный филологический слух. Чужое, навязанное белорусскому языку слово он чувствовал за версту и всегда подыскивал ему естественный для нашего языка аналог. Или в собственных записях, или в диалектных словарях, или в произведениях мастеров слова (а таких на самом деле не так и много). Здесь Содаль следовал за своим учителем Федором Янковским. Их языковые миниатюры (учителя и ученика) следует популяризировать, они помогут очистить белорусский язык от чужого сорняка, который засел в наших академических словарях и никак не хочет оттуда выпалываться.
Далікаткі, клёвік, начэпка, пламéні, хрумсцікі… Почитайте книгу Содаля «Буйніцы і драбніцы» — и ваш лексикон обязательно разбогатеет на десяток-другой самобытных словечек.
Языковая наблюдательность Владимира Ильича помогала ему делать целые открытия в литературоведении. Вот, скажем, почему Франтишек Богушевич назвался Бурачком? Неужели поэт-будитель выбрал себе псевдоним в честь известного всем корнеплода, из которого можно приготовить вкусный и полезный салат? Вовсе нет. Содаль искал-искал и доискался — оказывается, в старину в белорусских храмах пользовались подсвечниками из свеколок. У молодых, округлых свеколок вырезали отверстия и ставили в них свечи.
Поэтому Бурачок Богушевича, скорее всего, означает подсвечник и становится в один ряд с такими именами, как Янка Лучина и Карусь Каганец. Все они в меру сил освещали путь Беларуси к независимости.
Всегда приятно было видеть Владимира Ильича на различных белорусских мероприятиях — в Ганцевичах или Заславле на днях отечественной письменности, в Ракутевщине и Вязынке на поэтических праздниках, на минских литературных вечерах. Он продолжал писать свои книги. С заинтересованными вел неторопливые разговоры, мог о каком-то одном словечке целую лекцию прочитать. Иногда — держал оборону, когда к импровизированному прилавку подходил какой-нибудь воинственно настроенный сторонник «русского мира». А однажды даже в участок попал, так как у него не было лицензии на книготорговлю (как не было ее и у Богушевича, но у него был друг Зигмунт Нагродский, который продавал «Смык белорусский» в своих магазинах вместе с сечкарнями).
«Жупранская старонка», «Свіранскія крэскі», «Кушлянскі кут», «Сцежкамі Мацея Бурачка», «Буйніцы і драбніцы»… Я люблю перечитывать написанные с любовью подробные книги Владимира Содаля. Он сеял свое зерно с твердой убежденностью — взойдет. И оно обязательно взойдет, и уже взошло, как та библиотечная высотка на возделанном неустанными руками участке-огороде.
Читайте также:
«Почему Лис поднимает этих мертвецов?» Как исследователь строил пантеон национальной истории
«Ниц с теми коровами не станет, я вас проведу»
Поэт в голубином нимбе, которого переводила Анна Ахматова
«Не ведитесь на наносную моду — подглядывать за классиками в замочную скважину»
