«В России далеко не убежишь». Белорус, которого освободили из трудового рабства на Урале, рассказал свою историю
Белоруса Вадима Железкого волонтеры движения «Альтернатива» освободили из трудового рабства в Свердловской области 21 февраля этого года. Как сообщили активисты в своем телеграм-канале, в мае 2023 года он по приглашению своего шурина приехал в поселок Шадриха под Первоуральском на заработки. Условия были простые и понятные: работа на пилораме, жилье, еда и 25 тысяч рублей на руки в месяц. Но по приезде Вадима на Урал что-то пошло не так. Как вышло на самом деле, у белоруса расспросила «Новая газета Европа».
Вадим Железкий
На ферме в Сверловской области Вадим проработал десять месяцев, дважды пытался бежать и несколько раз был жестоко избит хозяином фермы. Хозяина зовут Нвер Овсепян, его тут все знают как «лучшего фермера Урала». Сам он утверждает, что его, мол, «оклеветали в корыстных целях».
При этом бизнесмен признал, что почти не давал белорусу денег наличными, только два-три раза, зато, мол, покупал ему еду и платил за него алименты. В общем же, по его словам, работник из Вадима был никудышный: пил, терял коров и не выходил на работу. А условия на ферме якобы образцовые.
Вадим Железкий, как отмечают журналисты, явно напуган и отвечает на вопросы неохотно, проявляет осторожность, но все же некоторыми подробностями поделился:
«Мне обещали работу на пилораме, но в итоге я попал на ферму.
Это был настоящий кошмар: полная антисанитария, жизнь в бараке, о скоте заботились лучше, чем о людях. Кормили, конечно, но еда была соответствующая. Про зарплату никто никогда не заговаривал. Может, кому-то платили, но я об этом ничего не знаю.
Нас было 12 человек, в основном все мигранты, один узбек, семья таджиков с ребенком, пятилетней девочкой, двое русских и так далее. На нас — пять человек охраны: друзья или родственники хозяина фермы. Они следили за нами и подслушивали, если кто-то вдруг начинал говорить о побеге.
Труд был принудительным: хочешь не хочешь, а работать надо, даже если заболеешь. Работали с семи утра до самого вечера, без выходных. Я быстро понял, что попал в рабство. Что денег я не увижу и просто так уйти не смогу.
На этой ферме раньше уже работал мой бывший шурин. Он меня и позвал. Сказал, что ему нужен напарник. Я согласился, честно говоря, еще и потому, что хотел подальше убежать от семейных проблем. К этому времени (май 2023 года) шурин работал там уже четыре года, видимо, все это время просто не мог или не хотел возвращаться домой. Но когда я приехал, он пробыл там еще неделю и сбежал: обратился в посольство Беларуси, ночью собрал вещи и сбежал.
Как выяснилось позже, на этой ферме ему платили от двух до восьми тысяч рублей в месяц, а документы у него забрали. Я связывался с ним, когда уже был на ферме, он хотел мне помочь, но не смог ничего сделать.
Позже я спрашивал его: «Зачем ты меня позвал?» Но он не смог сказать ничего дельного. После этого мы больше не виделись и не общались. Я даже не знаю, чем он сейчас занимается.
Я просил, чтобы меня отпустили, но даже на похороны брата мне не разрешили поехать. В магазин тоже не выпускали: если что-то нужно, напиши записку. Может быть, купят. Ни трудового договора, никаких других бумаг я не подписывал.
За десять месяцев работы я еще и должен остался: зарплату (обещанные 25 тысяч) делили на всех, с кем я работал. Оттуда же вычитали за еду и сигареты. Небольшие суммы переводили моей жене в качестве алиментов, но мне самому деньги не давали, якобы я их «пропью».
На ферме бывали полицейские, я видел их неоднократно. Обычно они приезжали днем, прямо в форме, на белой «Ниве». Чаще всего по два человека. Приезжали, пили коньяк, жарили шашлык и уезжали. Они всех работников видели, но, кажется, им было все равно. Овсепян сам говорил мне: обращайся куда хочешь, мне пофигу, у меня есть связи.
Когда меня освобождали, с волонтерами приехали те же самые полицейские, по-дружески общались с хозяином фермы. В общем, все понимали, что особенно никуда не убежишь. Поймают или сдадут. Но все равно пытались.
Один раз сбежал мой сосед Миша. Так они решили, что если мы в одной комнате живем, значит я знаю, что у него в голове. Несколько дней меня били и выспрашивали, где он. Я говорил, что ничего не знаю, но хозяин фермы настаивал, чтобы я «сказал правду». И меня продолжали п*здить.
Однажды били за то, что я потерял корову. Всего меня били как минимум четыре раза: руками, ногами, трубами. У Овсепяна проблемы с суставами, поэтому он иногда ходит на костылях. Ими он меня тоже бил. А сдачи я дать не мог: их много было.
И потом каждый раз, когда кто-то пытался убегать, меня «допрашивали», заставляли показывать телефон, узнавали, с кем я общаюсь.
Последним, 19 февраля, незадолго до моего освобождения, бежал один таджик. Парень по имени Субхон. Он пытался уйти пешком, но его на полпути догнали… Хорошо, что живой остался… Представляете себе старую деревянную табуретку? Весом, может, килограммов пять. Вот такой табуреткой его избили. И меня предупредили: даже не думай бежать.
Бежать я пытался неоднократно. Сначала шурин помогал мне с планом побега, но ничего не вышло. Меня быстро нашли. В России далеко не убежишь, тем более пешком, нужна машина.
В итоге мне помогли незнакомые люди, друзья по интернет-игре. Они согласились купить мне билет на поезд Екатеринбург — Казань, чтобы я смог уехать дальше. Даже согласились мне такси оплатить прямо до Екатеринбурга.
Оставалось три часа до поезда, нужно было уходить, и тут я понял, что документы — паспорт, военный билет, водительское удостоверение — из моей сумки пропали. Их у меня забрали, вытащили из сумки хозяева фермы, поэтому я так и не смог уехать. Без паспорта на поезд не сядешь.
Тогда я стал перебирать другие варианты: посольство Беларуси, миграционную службу (УФМС) и так далее. В полицию не было смысла обращаться, они бы меня сдали.
Еще одним вариантом были волонтеры. Я сам их нашел, написал: так и так, помогите, но не ожидал, что они отреагируют так быстро. Уже через пару дней за мной приехал представитель «Альтернативы», большое ему спасибо, и привел с собой полицию и журналистов, меня даже по телевизору показали».
Следы побоев на спине Вадима Железкого, зафиксированные после освобождения
Теперь Вадим Железкий вернулся к нормальной жизни: устроился на работу охранником, наладил отношения с близкими и признается, что многое понял о жизни.
«Таких ферм много. Я слышал разговоры этих «начальников» на ферме, которые обсуждали, где и как искать беглецов. Они говорят, что на Урале, в радиусе 150 километров, есть и другие рабовладельцы, которые общаются друг с другом.
Бизнес процветает, потому что все это далеко от столицы, захолустье, никакое начальство туда не доезжает. «Дать на лапу» [полиции] там гораздо проще, а людей в округе почти нет. Фактически мы были там одни.
Людям нужна работа нормальная, жилье, чтобы государство этот процесс контролировало. Чтобы все по закону было, никакого обмана и рукоприкладства. Дам совет, как не попасть в такую передрягу: никого не слушайте, работать надо на своем месте, ближе к дому. Так надежнее. Вот теперь у меня все хорошо: работа есть, холодильник полный. Пока все устраивает (смеется)».
Нвер Овсепян, хозяин фермы, где работал Вадим, действительно часто был героем хвалебных телесюжетов и счастливым получателем грантов на развитие сельского хозяйства. Свое хозяйство, утверждают местные СМИ, он развивал начиная с 2000-х годов.
Первый настоящий успех к нему пришел в 2010 году, когда в регионе запустили госпрограмму «Семейная молочная ферма». Нвер стал одним из первых участников этой программы и воспользовался своим шансом: отремонтировал ферму, купил молоковоз и современное оборудование. А в 2012-м пресса уже называла его «лучшим фермером Урала».
Неизвестно, когда Овсепяну пришло в голову использовать на ферме принудительный труд, но первые сигналы об этом стали поступать еще несколько лет назад.
Читайте также:
Волонтеры освободили белоруса из рабства в Свердловской области
Волонтеры в Дагестане освободили из рабства белоруса, которого купили за 400 долларов
Волонтеры спасли белоруса из рабства в России и вернули его к родным в Могилев
