Историк Пашкевич: Любая система, построенная на лжи, потерпит крах. Украина станет региональным лидером, а для Беларуси открывается окно возможностей
Кому была нужна эта война? Почему русскоязычный не значит «россиянин»? Имеют ли шансы концепции «русского мира» и «СССР 2.0»? Почему сами собой забыты польско-украинские противоречия? Где во всем этом место Беларуси?.. За новостями с фронта и ужасными снимками погибших часто теряется общий контекст событий. Причем — контекст исторический не только для Украины, но для всего региона. Прежде всего для России и Беларуси. О предпосылках, идеологии и пропаганде, исторических параллелях и прогнозах на будущее mostmedia.io пообщался с историком Александром Пашкевичем.
«Путин хочет взять реванш за распад СССР»
— Есть видение, что война, развязанная Путиным, — это продолжение его фантомных болей, связанных с крахом СССР в 91-м. Равно как Вторая мировая выросла из Первой, так и эта — продолжение холодной. Можно ли так говорить?
— Путин, несомненно, человек, воспринимающий Россию как продолжение Советского Союза, притом сам того не скрывает. Даже в своей известной лекции перед подписанием признания «ДНР» и «ЛНР» он так и сказал прямым текстом, что СССР — это «историческая Россия». Поэтому и распад этого государства воспринимает именно как распад России, и те земли, которые «отпали» — также как российские.
Ну и очевидно, он не верит в естественные причины распада СССР: что это произошло прежде всего из-за внутренних противоречий этого государства, а не из-за чьей-то злой воли извне. Путин верит как раз в злую волю, что «коллективный Запад» целенаправленно развалил и унизил «Россию», выиграв холодную войну. То, что реальные исторические факты свидетельствуют о другом, его не волнует. И сейчас — а фактически, последние лет с 15, — набравшись силы, хочет взять реванш.
Поэтому да — эта параллель уместна. Гитлер, развязав Вторую мировую войну, стремился радикально пересмотреть итоги Первой мировой, а Путин — ту действительность, которая возникла после поражения СССР в холодной. Притом оба в этом опирались на поддержку со стороны большинства собственных народов, так как постимперский синдром мозолит не только лидерам.
«Путин — человек, зацикленный на прошлом»
— Путин постоянно говорит об истории, о Российской империи или СССР. Кажется, он не предлагает никакого варианта будущего, кроме инверсии — возвращения к прошлому. Может ли такой проект без будущего оказаться жизнеспособным?
— У Путина действительно нет какой-то стержневой идеи, которая бы опиралась на реалистичную визию будущего. Он — человек, застрявший в прошлом и на нем зацикленный. В этом значительное отличие от создательницы СССР — партии большевиков во главе с Лениным, которого Путин открыто критикует за «неправильную» национальную политику.
У большевиков, по крайней мере на первых этапах их власти, было убедительное объяснение, для чего нужно то, что они делают. Стояла цель — построить коммунистическое общество, в котором все будет иначе, чем сейчас, которое будет справедливее всех других и так далее. Ну и, соответственно, этим объяснялась необходимость экспансии: свет прогрессивной идеи должен был расширяться на весь мир.
Впрочем, и та идея, побыв несколько десятилетий очень живой и вдохновляющей, тоже со временем деградировала и выхолостилась. В нее фактически перестали верить, хотя какое-то время по инерции уже пустословные постулаты продолжали транслироваться. И в итоге, когда государство окончательно зашло в тупик, то никто не вышел его защищать.
А у Путина сейчас идея только имперская — Россию унизили, Россия встала с колен, Россия должна восстановить былое величие. Империя и сверхдержава как самоцель. И какое-то время это действительно может людей вдохновлять, особенно если они не чувствуют на себе очень больших затрат от этого.
Мы это непосредственно наблюдаем в сегодняшней России. Но при серьезных неудачах и проблемах поддержка падает, и шаг от любви к ненависти проходится очень быстро. Наиболее яркий пример из российской истории — Первая мировая война со всеобщим энтузиазмом в начале и со свержением без никакого сожаления трехсотлетней царской династии напоследок.
«Для Балто-Черноморского союза сейчас — самое благоприятное время»
— Логичной альтернативой концепции «триединого русского народа» была концепция Балто-Черноморского союза как потомка великого княжества Литовского и Речи Посполитой. Имеет ли последняя конструкция теперь новые перспективы?
— Да, эта конструкция сейчас имеет перспективы едва ли не лучшие за всю историю ее существования на уровне идеи. Общая опасность уже не первый раз сблизила народы региона, заставила их среди прочего отодвинуть в сторону исторические споры и недоразумения. Кто сейчас вспоминает, например, про польско-украинские исторические счета? И кто наиболее последовательен в отстаивании и лоббировании интересов Украины на Западе, если не Польша, Литва и другие страны Балтии?
Беларусь как государство от этого процесса регионального объединения и солидарности, проявления которого в критические моменты всегда были и раньше, пока что не просто в стороне, но активно ему противостоит. Но так происходит исключительно из-за имеющегося в ней ныне политического режима. Ведь 2020 год показал со всей ясностью, что этот режим сейчас не имеет в Беларуси легитимности, а у гражданского общества, которое сейчас на уровне всего общества вовсе не меньшинство, с желанием быть вместе со своими демократическими соседями все в порядке.
Важно, что и позиция относительно белорусских событий со стороны ее демократических соседей была на удивление адекватной и последовательной. Прежде всего Литва и Польша в 2020-м и последующие годы очень много делали и делают для поддержки на самых разных уровнях белорусского демократического, а фактически национально-освободительного движения. И явно руководствуются при этом не только чисто гуманитарными соображениями, но и видением Беларуси как неотъемлемой части и важного звена в будущем региональном Союзе. Поэтому думаю, что потенциальные перспективы у Балто-Черноморского союза сейчас очень хорошие.
«Украина будет претендовать на роль регионального лидера»
— Может ли Украина стать новой «точкой сбора» для всего региона, равно как Турция берет на себя роль лидера в тюркском мире? Кажется, украинцы уже говорят о себе как о настоящей Руси — альтернативе «Третьему Риму».
— Если позиционировать себя прежде всего как «настоящую Русь», то не так многих можно привлекать. В отличие от тюркских, «русских», то есть восточнославянских народов, мало — всего три. А если отбросить Россию, то остается, кроме Украины, вообще одна Беларусь. Мелковато для регионального лидера.
Поэтому не думаю, что именно позиционирование в качестве настоящей Руси может стать основой для Украины как «точки сбора». Но, несомненно, что вообще на роль регионального лидера Украина претендовать может и будет, учитывая ее размер, численность населения, экономический потенциал и, безусловно, добытый в кровавых боях политический и моральный авторитет. А страницы общей истории будут дополнительным аргументом.
Правда, при этом неизбежно в будущем столкновение интересов с другим крупным игроком нашего региона — Польшей, который также будет претендовать на лидерство и «точку сбора». Но в этом нет ничего страшного. Главное, чтобы это естественное соперничество проявлялось в цивилизованных формах.
«Русский язык не делает людей россиянами»
— Россия издавна апеллировала к концепции, что ее власть там, где русский язык и православие. Кажется, упорное сопротивление как раз восточных русскоязычных и православных регионов Украины поставил крест на этой концепции — или нет? Что не так тогда оказалось со «скрепами»?
— Несомненно, что распространение русского языка и в значительной степени русского православия давали России огромный козырь для того, чтобы удерживать свои идейно-ментальные позиции на этой территории даже после распада СССР. Это такой ресурс, который при условии умелого и адекватного использования делал перспективы «русского мира» на этой территории почти неистребимыми.
Но использование этого потенциала как раз было не только неумелым, но очень топорным, да даже просто катастрофическим для России. В результате чего уже, видимо, можно говорить, что ресурс влияния со стороны Москвы в Украине через язык и массовую культуру окончательно израсходован.
Кремль подвело здесь абсолютное непонимание того, что русский язык сам по себе не делает людей автоматически россиянами. Да, на русскоязычных за пределами России куда проще оказывать различные влияния, как и на тех людей, для которых русский язык не родной, но знающих его на уровне родного. Это чрезвычайно важный фактор. Но этот фактор далеко не единственный, ведь на формирование мировоззрения вместе с языком влияют и многие другие. И за внешней русскоязычной оболочкой прячутся вовсе не россияне.
Кремль при Путине, как и руководство РПЦ (Русской Православной Церкви — MOST), этого учитывать не хотели принципиально. Хотя сигналов для того, чтобы понять и сделать выводы, только на примерах одной Украины было более чем достаточно. Но все прошло мимо, и за это непонимание «русский мир» заплатит цену в виде полного своего краха пока в Украине, а после и вовсе за пределами России.
Как недавно остроумно отметил президент Украины Зеленский, Россия просто разбомбила свои исторические связи с Киевской Русью. И склеить это уже невозможно. Парадоксально, что Путин, стремясь стать архитектором «русского мира», на самом деле стал его могильщиком.
«Любая система, возведенная на лжи, потерпит крах»
— Российская пропаганда обращается к эстетике «Великой Отечественной», пытается проводить параллели. Что не так оказалось с этим концептом и почему не получилось из украинцев сделать «фашистов»?
— Здесь прежде всего то, что применение этого концепта в современных условиях и в отношении Украины и украинцев буквально высосано российской пропагандой из пальца. С действительностью этот концепт не имеет просто никакой связи. Притом это настолько очевидно, что даже не требует каких-то развернутых объяснений. Обычный воздушный замок: обращение к элементарным фактам, лежащим просто на виду, мгновенно его разрушает.
Единственное препятствие этому — банальное нежелание многих россиян к любым фактам, противоречащим удобной картине мира, обращаться. Тем, кто прочно сидит на игле российской пропаганды и принципиально не признает никаких других источников информации, доказать, что украинцы — «фашисты», пока что пожалуй и удается. Но это явление, конечно, временное. История свидетельствует, что любая система, возведенная на лжи, рано или поздно терпит крах. И военные поражения в авантюрных войнах помогают открыть глаза не лучше, чем что иное.
«Окно возможностей для Беларуси»
— Понятно, что ничего еще не закончено, но какие перспективы или угрозы имеет ситуация для Беларуси? Углубление гражданского конфликта,замораживание режима на долгие годы и железный занавес — или билет в лучшее завтра?
— На этот вопрос ответить труднее всего, ведь действительно ничего пока не закончено и мы не знаем, какие будут итоги войны, прежде всего промежуточные. А от этого наша судьба зависит непосредственно. Достоверно пока что можно говорить только о том, что победителем, по крайней мере таким, как это было задумано изначально, Россия не будет. И вряд ли она способна вести действительно интенсивную войну в Украине слишком долгое время.
Поэтому вскоре ситуация будет как-то стабилизироваться, и вот здесь есть варианты — как именно. Или конфликт будет заморожен и российские войска, хотя продвигаться дальше и не будут, останутся на какое-то время как оккупационные на части территории Украины? Или Россия вскоре выведет свои войска из Украины, и при этом власть в Кремле сохранит Владимир Путин? А может, вывод войск будет сопровождаться и сменой высшего руководства России — то ли путем внутренних перестановок, то ли под влиянием давления со стороны населения?
Вариантов немало, и поставленные вопросы пока что без ответов. А при разных вариантах может быть разной и судьба Беларуси. Все зависит от того, насколько путинский режим будет способен не только удержать власть в России, но и иметь силу на контроль над сферой влияния. И насколько сможет диктовать Кремлю свою волю «коллективный Запад». Пока что я лично не берусь этого предсказывать на какую-то обзорную перспективу.
Ну и, конечно, все зависит от того, насколько в нужный момент будет способен мобилизоваться сам белорусский народ: и внутри страны (это прежде всего), и на уровне диаспоры. Есть ощущение, что какое-то окно возможностей потенциально для нас должно вскоре открыться. Вопрос в том, удастся ли на этот раз с него наилучшим образом воспользоваться. Но шансы, думаю у нас есть, и они немалые.
