«Раньше я приезжала, встречалась с друзьями. Сейчас там никого нет». Белорусы рассказали, как отказались от гражданства РБ
Белорусы, получившие гражданство ФРГ в 2022 году, рассказали, сложно ли это было сделать и что они чувствовали, отдавая паспорт гражданина Беларуси.
Каждый год гражданство Германии получает около 120 тысяч живущих в стране иностранцев. Несколько сотен из них — белорусы: например, в 2016 году немецкий паспорт получили 411 человек, в 2021-м — 385. Возможно, число за 2022-й будет выше среднего (данных за этот год еще нет): многие решились на смену гражданства после протестов 2020-го и последовавших за ними репрессий, а на оформление документов, включая обязательный выход из белорусского гражданства, уходит больше года. DW поговорила с тремя белорусами, ставшими гражданами ФРГ в этом году, о том, почему они это сделали и что чувствовали, расставаясь с синим паспортом РБ.
Дарья Дергачева, 39 лет, переводчик, живет в Кельне
Я приехала в Германию в 18 лет со всей семьей.
Толчком к смене паспорта для меня стала история Натальи Херше, у которой было двойное гражданство, и ее посадили в тюрьму в Беларуси. Все остальные (белорусы с паспортами других стран, задержанные за участие в протестах. — Ред.), кто не имел двойного гражданства, были депортированы. Я не скрываю своих позиций по поводу власти Беларуси, поэтому, если мне придется туда поехать — а у меня там друзья и родственники, — то мне больше нравится вариант, что меня депортируют, чем посадят.
Дарья Дергачева
Менять гражданство было, мягко говоря, не очень радостно, учитывая обстоятельства, из-за которых я решила это сделать. Когда я отдавала белорусский паспорт — его надо было положить в такой ящик для документов в посольстве, и он «уезжал» — это было очень болезненно. В какой-то степени нас таким образом лишают родины, и это тяжело для любого человека, который эмоционально связан со своей страной, где бы он ни жил. Я здесь, в Германии, дома, но Минск — это что-то родное, особенное и всегда им останется.
Я останусь белоруской, несмотря на то, что у меня теперь немецкий паспорт. Мое происхождение — это сборная солянка, у меня 4-5 национальностей в крови. Но из-за того, что я родилась и выросла в этой стране, сформировалась, начала развиваться, для меня Беларусь навсегда останется домом. Это родина, и никуда ты от нее не денешься.
Если не будет острой необходимости, я пока не хочу ехать в Беларусь. Из-за страха, что там со мной может что-то произойти, и учитывая политическую ситуацию. Я давно дружна с Машей Колесниковой, и ее история меня очень ударила в свое время, мотивировала пытаться хоть как-то повлиять на ситуацию отсюда. Я очень уважаю ее решение, но сама я не готова сесть в тюрьму.
Мне повезло, что выход из белорусского гражданства прошел достаточно беспроблемно. Когда нужно было в первый раз прийти в посольство, я взяла с собой своего друга-юриста, сказав ему: если я сейчас отсюда не выйду, пожалуйста, звони туда-то и туда-то.
Не факт, что что-то произойдет, все-таки я исходила из того, что на территории Германии никто не решится на такого рода поступки, но само ощущение, что об этом надо думать, — просто ужасно. Я очень надеюсь, что наступит день, когда никому из белорусов не придется приходить в посольство своей страны с таким чувством.
Вадим Наумчик, 38 лет, программист, живет в Берлине
Я приехал в Германию в 2011 году на учебу — изучал информатику в Лейпциге. Желание получить немецкое гражданство у меня было изначально — чтобы полностью быть в европейском правовом поле, пользоваться возможностями, которые есть у граждан ЕС. Без гражданства нельзя покидать Германию больше чем на 6 месяцев, а с гражданством можно быть намного спонтаннее — выехать работать куда-нибудь, по-другому планировать жизнь.
Вадим Наумчик
Ускорила мое решение война в Украине и непонятное участие или неучастие в ней Беларуси. Не было ясно, что будет требоваться от граждан Беларуси, будут призывы — не будет призывов. И, находясь там, хотелось, конечно, иметь защиту европейской страны.
Да, может случиться, что иностранцам запретят въезд, и мое гражданство обернется скорее недостатком, нежели достоинством. Но мои родители там, и, навещая их, хотелось бы чувствовать себя в безопасности.
Самым сложным было собрать все документы. Незадолго до гражданства я получал разрешение на постоянное пребывание — список был длиннее, чем на гражданство, так что многие документы у меня уже были собраны. Некоторым для выхода из гражданства надо ехать на родину, там получать официальный статус проживающего за границей. Нам, белорусам, можно все сделать через посольство — запросить паспорт серии PP и, уже имея его на руках, отказаться от белорусского гражданства. Все это заняло у меня чуть больше года.
Я не могу сказать, что это была чистая радость — типа все, до свидания. Но более сильные эмоции у меня были, когда я решил подправить написание своего имени, чтобы оно больше соответствовало немецким правилам. Вот там я отдал большую часть себя, чем при отказе от гражданства.
Мое имя писалось латиницей согласно транслитерации с белорусского на английский. И исходя из этого, в фамилии Наумчик — там, где в белорусском «ы» — немецкая «y». Я исправил ее на «i», потому что для немцев «ы» — это вообще непонятный звук. Из имени Vadzim я убрал «z», потому что в немецком произношении это все равно еле-еле заметно. Это было эмоционально сложно. Я расспрашивал друзей, сделали ли бы они такое. И некоторые говорили, что написание имени говорит о том, откуда ты родом, это повод рассказать историю своего имени. Но мне практичность была важнее, чем романтичные стороны этого процесса.
Как только я получил паспорт, я подал на белорусскую визу. Проблем это никаких не составило. Интересно, что в ней все написано по-белорусски, так что на международном уровне мы видимся более белорусскими, чем внутри страны. Я думаю, это сделано, чтобы виза отличалась от российской. Конечно, немного странно ехать в Беларусь с визой. Теперь у меня все вывернуто наизнанку.
Ольга Бауэр, 33 года, проект-менеджер в IT, живет в Бремене
В Германии я около 11 лет, переехала по рабочему контракту — мои партнеры-клиенты пригласили меня на работу к ним в Бремен.
Ольга Бауэр
Раньше, когда я чаще ездила домой в Беларусь, мне было удобнее со своим национальным гражданством. Но потом у меня появился ребенок, и мы начали больше путешествовать по другим странам, что как раз таки проблематично с белорусским паспортом. Затем я пыталась найти новую работу, и одним из требований было немецкое гражданство. Такое бывает в определенных стратегических компаниях, которые занимаются, например, военной техникой.
В общем, со временем у меня было все меньше причин оставлять белорусский паспорт, потому что здесь моя жизнь, здесь я чувствую себя дома. А после начала войны я подумала, что это было суперклассное решение. Мало ли, что-то случится, и ты окажешься в Германии из страны, которая официально участвует в военном конфликте.
Самым сложным в смене паспорта было не получить «окей» с немецкой стороны, а отказаться от белорусского гражданства.
Это очень дорого, бюрократично, энергозатратно. Это было неприятно, и на это ушло очень много денег. Нужно было писать письмо на имя Лукашенко — это был очень странный момент, какой-то сюрреалистичный. Потом даже пришел ответ, но не лично от него — он был подписан каким-то министром. Видимо, не соизволил сам — времени не было.
А дальше все происходило по почте — что получение немецкого гражданства, что отказ от белорусского. Обычная бюрократическая процедура, которая не возбудила во мне каких-то эмоций.
Мне кажется, чем дольше ты живешь за границей, тем больше ты теряешь свою идентичность. Если посмотреть на меня 10-11 лет назад и сейчас — это два разных человека. Теперь во мне больше немецкой логики, типа мышления. Ты понимаешь, что становишься другим человеком, при этом не можешь на 100 процентов отнести себя к немцам. Но и к белорусам уже тоже нет — тяжело думать и жить так, как ты делал 10-11 лет назад.
В последний раз я была в Беларуси год назад, и пока у меня нет возможности поехать на родину. Но, естественно, я очень этого хочу, хочу, чтобы у моего сына была возможность туда приехать. Но я не вижу нормальных путей доехать туда с маленьким ребенком и быть уверенным, что можно будет вернуться, тебя не задержат, а на границе не зададут лишних вопросов.
К сожалению, сейчас мое главное чувство к Беларуси — это сожаление. Мне очень жаль, ужасно жаль. Когда я раньше приезжала туда, мне это приносило больше радости, удовольствия, я встречалась с друзьями. Сейчас там никого нет. Беларусь пустеет, к ней относятся как к стране третьего мира, хотя когда ты там живешь и знаешь людей, то понимаешь, что это неправильно.
Когда я там, у меня ощущение, как будто в Минске какая-то депрессия, это отражается на атмосфере города, на людях — в стране нет будущего. И это очень для меня грустно.
