«Думала вернуться в Беларусь — Эдик говорит: пока не стоит». Как и чем сегодня живет Виктория Пальчис
Ровно год назад был задержан Эдуард Пальчис, его обвиняют в организации массовых беспорядков, ему грозит до 15 лет колонии. Его жена Виктория уже год живет в эмиграции, одна растит дочь. Виктория рассказала «Нашей Ниве» как они с маленькой Эмилией прожили этот год: без мужа и отца, но с верой в лучшее.
«Наша Нива»: Чем занимаетесь сегодня?
Виктория Пальчис: Дни проходят по накатанным схемам, всё вертится вокруг дочери: как она спит, ест, купается.
Помогают люди. Собирали деньги для нас, в том числе и благодаря «Нашей Ниве», и есть люди, которые продолжают оказывать мне помощь.
На самом деле, в моих планах не было долго оставаться за границей. Я надеялась, что через год уже точно вернусь домой, в Беларусь. Но пока что нет определенности, что там с Эдиком. И, возможно, опасность не исчезла в том числе и для нас с Эмилией.
Учитывая, что в интервью Маркову обо мне упомянул Протасевич, то опасность, может, даже и возросла по сравнению с прошлогодней ситуацией.
Боюсь, что и против меня может быть возбуждено уголовное дело. И что на Эдика могут оказывать давление через нас с Эмилией, если мы будем находиться в Беларуси. Он рассказывал мне вскоре после задержания, что такие попытки уже были, поэтому он сам просил меня оставаться за границей.
И потом мы еще раз обсуждали с ним мое возвращение, он снова передал, что пока не стоит.
Сюда приезжали мои родители, свекровь, поэтому с месяц кто-нибудь из родственников здесь живет, потом месяц-два я одна.
Долгосрочных планов я не строю. Главное пока заниматься дочкой, ведь это же не картошка, которую в землю кинул, а через год урожай собрал. Если все же ситуация затянется, то буду, наверное, думать об получении образования и пытаться поступить в европейский университет.
Но если у нас получится новая Беларусь — это самое интересное, что могло бы произойти. Вернуться в свою страну и строить ее.
Если не получится — многое зависит от ситуации с Эдуардом, будем смотреть по обстоятельствам.
«Я не знаю, что там происходит, следственных действий с ним не проводят. Человек просто сидит»
«НН»: Вспоминаете те дни, когда Эдуарда задержали?
ВП: Всё тогда происходило очень быстро: еще несколько часов назад не было никаких планов об отъезде, а тут раз! И я уже за границей. Было очень страшно, особенно пока мы несколько дней не знали, где он.
Тогда же Эдуарда забрали якобы отбывать неотсиженные сутки, он провел месяц на Окрестина. А потом завели уголовку.
Причем, насколько мне известно, его вещи спустили сверху, как это делается, когда человека отпускают: сам Эдик уже подписал бумаги перед выходом, возле Окрестина его ждали друзья… И его типа отпустили, но тут же перезадержали — уже по уголовному делу.
«НН»: Что будет с Эдуардом, к чему готовитесь?
ВП: Я не знаю, что там происходит, следственных действий с ним не проводят. Человек просто сидит. А дальше два варианта: будут держать в СИЗО, потом заведут другое дело и будут держать по нему. Либо закрытый суд и большой срок в колонии.
«НН»: Вы очень спокойно об этом говорите.
ВП: Да потому что эмоции не помогут в этой ситуации. Понятно, что будет непросто, и лучше смотреть на это трезво и думать, как это пережить и вынести. Предстоит пережить тяжелый период, но ведь это не навечно. И паника тоже здесь ничем не поможет.
Лучше готовиться к худшему — пусть лучше хорошие моменты будут потом приятной неожиданностью, чем настраиваться на хорошие варианты, которые впоследствии не сбудутся — такое уничтожает психику. Надо понимать, что мы находимся на таком витке истории, который обязательно закончится, главное сейчас— вытерпеть.
«НН»: Письма от Эдуарда доходят?
ВП: Где-то раз в неделю или раз в две недели. Обычно так: одно письмо мне, одно родителям. Но Эдик говорит, что стало плохо с почтой: раньше за неделю мог больше сотни писем получить, сейчас такого нет.
Передает, что за неделю ему отдают только одно письмо от меня и одно от родителей. Но я точно знаю, что люди пишут ему, так как нередко у меня спрашивают в социальных сетях, получил ли Эдуард от них письма. Но цензура так работает, что ничего не пускает.
«НН»: О чем он пишет?
ВП: Очень много переписываемся о дочери, конечно. Но Эдуард пытается меня развлекать немного: смотрит телевизор в камере и потом пересказывает мне какие-то интересные вещи. Недавно объяснил мне всё, что нужно знать о выборе зубных щеток, поэтому я сейчас очень подкована в этом вопросе (улыбается).
«НН»: По письмам заметно, что у Эдуарда как-нибудь изменилось настроение за этот год?
ВП: Нет. Он очень бодро держался с самого начала и сейчас тоже. И он тоже не питает иллюзий, сам мне говорил, что, скорее всего, будет закрытый суд по его делу — и большой срок в колонии. Сам он относится к этому спокойно.
«НН»: А имя дочери вы в итоге выбирали сами? Или через письма с мужем?
ВП: Я ему предложила вариант, ему очень понравилось. Так дочь и стала Эмилией.
«НН»: Еще не разговаривает?
ВП: Ей только 9 месяцев, поэтому разговаривает исключительно на своем языке: У-гу-гу, а-та-та. Я ей показываю папу на телефоне, но пока что она в ответ тянет телефон в рот и грызет его.
Мы с Эдиком в семье разговаривали по-русски, но обсуждали с ним, что хотим, чтобы дочь знала белорусский, разговаривала на нем. И здесь, в Литве, конечно, проблема с белорусскими детскими книжками, поэтому всегда прошу друзей и знакомых, чтобы привозили их. И так, потихоньку, буду учить Эмилию белорусскому.
«Наша революция именно мужская, а не женская. Мужчины — герои»
«НН»: Эдуард говорил, что даже рад, что ситуация затянулась, мол, так приходит понимание многих вещей, формирование нации. Тоже так считаете?
ВП: Это он говорил как историк и как человек, который переживает за свою страну. Он знает, что вот такой исторический процесс — он правильный. И с такой точки зрения, он действительно этим удовлетворен.
Я понимаю его, и для Беларуси действительно, может, и хорошо, что так затянулись события. Но тут только от нас зависит, какими мы выйдем из этих испытаний. И если мы выдержим этот экзамен, все будет очень классно. А если нет, то будет плохо. Я здесь переживает не только за себя и семью, а переживаю, что будет после всего этого с Беларусью.
«НН»: И что будет по вашему мнению?
ВП: С одной стороны, действительно, бывает трудно. Но я верю, что перспективы есть. Вопрос в том, насколько они далеки, ждать еще год или десять. Гайки не могут закручиваться и закручиваться, сегодня государственная машина в напряженном состоянии, ни один механизм не может в таком состоянии работать долго — его попросту разболтает.
«НН»: Опять же о вашем спокойном принятии ситуации. Правда ли, что белорусские женщины сильнее мужчин?
ВП: Нет, совсем нет! (Смеется.) Вообще, я считаю, что наша революция именно мужская, а не женская. Мужчины — герои, взявшие на себя всю тяжесть.
Потому что их избивали и пытали. Женщинам тоже досталось, конечно, но фокус карателей был направлен именно на молодых мужчин. И женщины оказались не то чтобы сильнее, они оказались достойными своих мужчин.
И сегодня женщины так же поддерживают своих мужчин, которые сидят за решеткой. Наши мужчины — крутые и сильные белорусы, чьи жены достойны своих мужей.
«НН»: Что говорят ваши близкие, друзья, оставшиеся в Беларуси?
ВП: Каждый смотрит со своей точки, каждый видит свой круг знакомых, поэтому говорят разное. Одни рассказывают, что никто не смирился, не принял, все ходят «с бчб в кармане». Другие же полагают, что, по их ощущениям, половина ждет перемен, а для другой половины всё же важнее пенсии и кредиты, мол, пусть себе эта несправедливость, пускай избивают людей, это их не интересует.
Друзья потихоньку уезжают из Беларуси. Рассказывают, что в обществе остается и через год ощущение несвободы и напряженности, и именно это для многих становится поводом для эмиграции.
«Вера, что в Беларуси все будет хорошо, сильно связана с верой в Бога»
«НН»: А ваши родители не думали эмигрировать?
ВП: Мы все же надеемся, что это наконец закончится, и все же я вернусь к ним.
«НН»: Кстати, родители никогда не намекали вам, что немного не того мужа вы выбрали? Все же, уголовка вторая, дочь без отца растет.
ВП: Никогда. Даже когда я выходила за Эдика, а он был под уголовным преследованием. Да и родители очень хорошо понимают, что происходит, они полностью на нашей стороне. Интересуются, как он там, как его настроение. От них — только поддержка и в мой адрес, и Эдика.
«НН»: Вы же с Эдуардом люди верующие — этот год не принес разочарования в религии?
ВП: Наоборот, я не раз ловила себя на мысли: как же все это вынести людям, которые не верят в Бога? Ведь вера в то, что в Беларуси все будет хорошо, сильно связана с верой в Бога.
И для всех, кто убивал и пытал, справедливый суд настанет однозначно. Суд, на котором не удастся надавить на судью, суд, на котором будут сняты все балаклавы и на котором все будут выступать под своими именами. Этот суд их ждет однозначно. Надеюсь, что мы его увидим и на этой земле своими глазами тоже.
Эдуард же еще на Окрестина полностью прочел Библию и время за решеткой использует для размышлений и молитв. И в таком плане заключение идет ему даже на пользу, так как нет информационного шума, есть возможность сконцентрироваться на таких вот важных вещах.
«Литва — замечательная страна, литовцы очень гостеприимные люди. Но это не дом»
«НН»: Чего главного не хватало за тот год, пока Эдуард за решеткой?
ВП: Больше всего не хватает разговоров, обмена мнениями, ведь через письма это всегда как-то разорвано, урывками. Жизнь течет быстро и не хватает того, чтобы обсудить всё это вместе.
«НН»: Извините за такой вопрос, говорят, Эдуард похудел?
ВП: Он вообще оптимистично настроен на этот счет, судя по письмам, сам он хотел бы еще немного скинуть. Говорит, уже неплохо, но не оптимально. Ну, он действительно хотел похудеть, писал даже, что во время отсидки вместе с каким-то тренером набрался у него советов по правильному питанию.
«НН»: А чего вам не хватает в Литве по сравнению с Беларусью?
ВП: Белорусов, наверное. Как бы сказать… Литва — замечательная страна, литовцы очень гостеприимные люди. Но здесь не дом. Вот и всё.
«НН»: Давайте «дадим Дудя». Если бы встретились с Лукашенко, что бы ему сказали?
ВП: Не хотелось бы отвечать на такой вопрос. Поскольку если против меня еще и нет уголовного дела, то после ответа оно сразу появится.
